В последнее время, когда речь заходит о современном искусстве, я чаще возвращаюсь мыслями к Марку Ротко. Для меня он не просто художник, а символ духовного поиска и глубокого понимания человеческой души. Его работы наполнены философским смыслом, заставляющие задуматься о тех чувствах, о которых обычно не принято говорить – страхе, тревоге, боли. Фраза “Искусство – это не отображение, а откровение” стала главной цитатой ко всему его творчеству.

Одна из самых известных ранних серий работ Ротко, созданная в конце 30-х годов – это сцены из Нью-Йоркского метро. Фигуры, лишенные лиц, передают общую напряженность и отстраненность, а цвет точно отражает атмосферу места и состояние персонажей. Того Ротко, которого большинство знает и ценит, в этих картинах еще нет. Но если внимательно присмотреться к столбам на картине “Вход в метро”, можно заметить тонкий намек на будущий узнаваемый стиль Ротко.

Глубокое влияние на взгляды художников в области искусства оказала Вторая мировая война. И Марк не был исключением. Он осознал, что больше не может изображать окружающий его материальный мир, где человек оказывается бессилен перед войной и ее последствиями. Он передавал свои самые глубокие чувства через цвет, и к 1950-м годам полностью отошел от фигуративности. Именно тогда он начал создавать мультиформы – особые цветовые пятна, которые позже превратятся в его знаменитые цветовые поля.

Самая дорогая картина Марка “Оранжевое, красное, желтое” была продана за 86.9 миллионов долларов. Это тот самый узнаваемый стиль Ротко – огромные холсты без рам, изображающие взаимодействующие между собой цвета. Он редко давал название своим работам, ограничиваясь номерами, либо цветами, которые были изображены на холсте. Конечно, делал он это специально, чтобы не давать зрителю ни намека на то, что он должен там увидеть. Ротко избегал намеков, желая, чтобы каждый испытал что-то свое. Таким образом он сосредоточил свое внимание на том, как цвет воздействует на психику и душу человека.

Ротко верил, что для того, чтобы проникнуться его картинами, нужны были определенные условия: приглушенный или естественный свет, отсутствие других картин по соседству. Не все галереи могли соблюсти его условия, но есть, как минимум, одно место, которое не просто соблюдает эти условия по сей день, оно буквально построено под руководством Марка – Капелла Ротко. Мне особенно близки работы, размещенные в этой часовне. Полотна с монохромными цветами, такими как фиолетовый и кроваво-красный, кажутся воплощением депрессии и одновременно высшей формой духовного самовыражения. Дизайн и форма часовни были разработаны архитекторами по задумке Марка. Сама часовня – это восьмиугольник, вписанный в греческий крест, где размещены четырнадцать полотен Ротко. Она создавалась как место для медитаций и духовных переживаний. К сожалению, Марк так и не увидел финальной работы. Часовня открыла свои двери в 1971 году, через год после того, как он наложил на себя руки.

Я не могу не провести параллели между этой часовней и своим посещением Дахау в Германии. Это место, где находился концлагерь для евреев. Там стоит церковь, окруженная могилами. Вид и тишина, царящие в Дахау, отдают тем настроением, что чувствуется в часовне Ротко. Будучи евреем, Марк, возможно, подсознательно создал работы, которые вызывают аналогичные эмоции и переживания.

Марка Ротко часто сравнивают с Малевичем, но для меня они совершенно разные. Работы Малевича резкие, очень грубые, в его работах ощущается жесткость. У Ротко они более нежные, тонкие и даже чувственные. Будучи мужчиной, ты зачастую борешься за то, чтобы выглядеть более мужественным. Но когда ты переступаешь ту грань и принимаешь в себе как мужские, так и женские стороны, это мир становится более понятным. Думаю, что Ротко понял этот мир все же чуть больше, чем Малевич. Как человек, который сам всю жизнь борется с маскулинностью, и до недавних пор принял в себе очень много сторон – раньше о них не позволил бы себе даже думать. Стоит отметить, что после жить стало куда интереснее и легче.

Марк Ротко это, прежде всего, о духовности. А Малевич нарушал правила для того, чтобы их нарушать, просто потому что он мог. Ротко же был более мягким. Он так чувствовал, рисуя не руками, а душой. Мне нравится, что он работал с человеческими чувствами. Сам он утверждал, что его работы не только выражали эмоции, но и стимулировали психологические и эмоциональные переживания у тех, кто их видел.

Испортить аппетит каждому сукину сыну, который придет туда есть

Чувственность Ротко в работах не мешала его уверенности и непростому характеру. В своих работах Марк проводил тонкую параллель между тем, что кажется дорогим и тем, что на самом деле дорого. Он был настолько уверен в своем таланте и своем вкусе, что писал очень дорогие картины, посмотрев на которые, вы подумаете: “Ну не может ЭТО стоить настолько дорого”.

Самое интересное, что здесь я чувствую некоторый конфликт в его карьере. Он говорил о том, что хотел бы, чтобы простые люди его понимали; чтобы они видели его картины; чтобы они осознавали, что это для них и про них. Однако, считаю, что по тем временам Ротко все же больше писал для тех, кто имел соответствующее образование или разбирался в искусстве. Так сказать, для совершенно других слоев общества.

Несмотря на высокие цены на его работы в современном мире искусства, деньги никогда не были основной целью Ротко. В 1958 году Филипп Джонсон предложил создать фрески для ресторана Four Seasons в здании Seagram. Этот проект мог бы принести художнику немалые деньги. Также Ротко очень хотелось, чтобы посетители этого заведения оказались будто бы в комнате с замурованными окнами и дверьми, как микеланджеловские колонны-пленники, где кусок в горло не лезет, а остается только панически биться головой об стену и ломать себе шею. Несмотря на свой “коварный замысел испортить аппетит каждому сукину сыну, который придет туда есть”, Марк все же решил разорвать контракт и вернуть деньги. Пообедав в Four Seasons в окружении своих работ, он понял, что те, кто придут сюда есть, точно не будут рассматривать его картины. Возможно, Ротко считал, что участие в этом проекте может поставить под угрозу его художественную целостность и превратить его работы в чисто декоративные элементы для дорогого ресторана. Его очень злило, когда к его искусству относились как к части интерьера.  

Да, будучи именитым художником, Марк Ротко имел такую роскошь как менять свое мнение – передумать, отказаться от хорошо оплачиваемого проекта и вернуть гонорар за Four Seasons. Он не любил богатых людей, да и в целом, как мне кажется, не любил Америку, но был вынужден бежать из Латвии в связи с антиеврейскими настроениями. Он не хотел славы, но прославился. Не искал денег, но его работы стоили очень дорого. Он очень много рефлексировал, испытывал множество внутренних конфликтов. Думаю, он все понимал, где-то спотыкался, но в конце всегда принимал правильное решение.

Мои внутренние конфликты, перекликающиеся с конфликтами Ротко

Надеюсь, Марк Ротко на меня не обидится, но я проводил между нами параллели. Я не искал славы, так как всегда считал, что это недостойно мужчины, но при этом делал все, чтобы к ней прийти. Потому что подсознательно я хотел, чтобы как можно больше людей увидели мое искусство. Конечно, я не столь гениален, как Ротко, но в последние годы, когда я творил искусство, моя карьера шла вверх в успешном тандеме. Я влюбился в женщину. По уши. Это была даже не столько любовь, сколько одержимость. Будучи фотографом, я сделал множество фотографий своей возлюбленной. Затем это эволюционировало в общие коллаборации, от придумывания и выстраивания концепции, до воплощения их в жизнь. Что безусловно принесло нам определенный успех. А из-за довольно юного возраста нам стало буквально сносить крышу. Как это часто бывает, каждый из нас считал себя сердцем общих проектов. Мнения стали расходиться, а собственное эго начало сильно зашкаливать.

Что произошло дальше? Коллаборация начала распадаться. Мы не говорили об этом вслух, но вместе уже не работали, потому что попросту не могли. Несмотря на то, что отношения вроде бы были неплохие, все пошло еще хуже, так как зерно конфликта уже было заложено. Как итог, мы разошлись, а коллаборация окончательно распалась. У меня началась депрессия, потому что искусство – это все, что я умел делать. Мою голову стали посещать мысли, вероятно, ее голову тоже – что без нее я никто в мире искусства. После общего успеха ты не особо понимаешь, чего ты сам стоишь. Я перешел на коммерцию и стал работать с крупными и знаменитыми брендами. А со временем стало понятно, что уступаю собственным ценностям и предаю себя, делая что-то во имя коммерции. И прекратил все “выгодное” сотрудничество. К слову, это был последний гвоздь, который я забил в собственный ментальный гроб, после которого почувствовал, что это конец.

У Ротко были проблемы со здоровьем, но говорят, что его истинной причиной самоубийства была его неспособность побороть депрессию и тот факт, что после перенесенной операции он больше не мог творить так, как раньше. После расставания я не мог придумать ничего лучше того, что делал. А сделать что-то хуже просто не мог себе позволить. Это настолько разрушало меня изнутри, что я больше не хотел существовать. Ни как художник, ни как человек, так как я не мог отделить одно от другого. Мне настолько “наскучила” жизнь, что я решил “покончить” с этим. Где-то даже предпринимал попытки, но в итоге все развернулось так, что я передумал. (к счастью)

Ротко много рефлексировал, и, возможно, это привело его к принятию последнего решения. Он оставил этот мир на своих условиях. Одно дело, каким тебя запомнят, другое дело, каким ты себя чувствуешь в моменте.

Я считаю, что то, что делал Ротко – это высшая форма искусства. Ведь оно тесно переплетено с индивидуальностью, с нашим собственным “Я”. Возможно, его работы кажутся проще, чем множество творений Микеланджело и других великих мастеров. Но давайте не забывать, что у Микеланджело не было современных технологий, чтобы запечатлеть мгновение. Он, как портретист, был обязан передать образ своих моделей через мастерство рук. Однако Ротко, освобожденный от этих ограничений, мог погрузиться в свой мир и познавать его без границ.

Он создал искусство, что позволяет переживать и исследовать собственные эмоции и внутренние состояния, предоставляя пространство для саморефлексии. Если окажетесь в Хьюстоне, обязательно посетите Часовню Ротко. Это место открыто для любого человека вне зависимости от вероисповедания. Возможно, вы найдете там нечто большее, чем просто визуальное восприятие.

Не пытайтесь понять Ротко – попытайтесь его почувствовать.

Автор: Бахтияр Беркин