«Храм перестал быть храмом. Ворвалось пространство, но пространство космическое, черное, и происходило все это уже не на земле, точнее, земля превратилась в планету, подвешенную во Вселенной, и ощущался космос, и происходило это в некой точке космоса. Настолько далекой, что свет свечей и даже свет дня, проникающий сквозь витражи, стал черным как ночь. И мы были уже не в храме, не в этой деревне, не на земле, а где-то в космосе — да, такова реальность, такова правда: где-то в космосе, — подвешенные с нашими свечами, нашим великолепием, и там, где-то в бесконечности, мы выделывали эти странные штуки с самими собой и друг с другом, похожие на обезьяну, кривляющуюся в пустоте. Это было какое-то особое возбуждение, где-то там, в галактике, провокация человека в потемках, странные телодвижения в бездне, кривлянье в астрономической беспредельности. И это погружение в пространство сопровождалось страшным сгущением конкретности, мы были в космосе, но были там как нечто ужасающе данное, отчетливое до мельчайших деталей».

Ничему не удивить современного человека. Что мы знаем о Юпитере? Практически все. Это газовый гигант на расстоянии девятьсот шестьдесят семь миллионов километров от нас и окруженный планетами-спутниками. Атмосфера, состав ядра, температура — все можно спокойно узнать в той же Википедии. Трудно себе представить, как люди античности воспринимали Юпитер, как бога-громовержца, как планету планет. Четырнадцать веков потребовалось, чтобы расколдовать космос. Светлые умы всех эпох превратили самую большую фантазию человечества в набор физических законов и картинок для рабочего стола.

Человечество проводило активные замеры окружающего мира, следуя принципам верховенства разума и научного метода. Критиковать этот подход бессмысленно — контакт с этим текстом возможен благодаря интернету, микросхемам и третьей промышленной революции. При этом, не отвергая практичность технологий, мы лишь заметим смену отношений человека с миром, длящуюся до сих пор. 

Давайте пофантазируем над первыми человеческими впечатлениями. Первобытный человек стоит у опушки леса: белки прыгают от дерева к дереву, грибы прорастают сквозь корни дуба, Солнце как божество мягко обволакивает пространство. Одним словом — жизнь. Это важно сказать, ведь для древнего человека все дышало жизнью. Реки и горы были не просто природными явлениями, а полноценными сущностями, с которыми можно выстроить связь, отдавать дары и принимать благословения. Архаичный мир пронизывается тонкими магическими/мифическими связями между человеческим сознанием и природой. Первый человек довольно умело сообразил, что воображение — основа человеческого бытия. Вообразить значит создать, а потому есть мнения, что петроглифы, начирканные на пещерах не свидетельство об охоте, наоборот, первобытный человек рисовал удачную охоту перед тем как пойти на слона. Он магически преломлял реальность и надеялся на то, что только изобразив успешный исход можно его призвать. 

Это для нас, просвещенных умов, гром и молния всего лишь результат столкновения двух электрических облаков. Мы четко осознаем именно научную, физическую сторону феномена, поэтому это нас не удивляет. Ну ударила молния раз, ударит на нашем веку еще тысячу раз. Но только представьте, какой эффект несли четко структурированные пучки электричества на первобытное сознание. Из божественного неба бьет разряд прямо в лес и он загорается. Человек берет огонь и строит цивилизацию. 

На тему первобытного человека можно спекулировать бесконечно — мы имеем лишь небольшое количество материальных доказательств и творческую интуицию, чтобы представь себе этот мир, его открытость, его невинность. До изобретения письменности мы можем лишь догадываться, как выстраивали отношения с миром люди задолго нашей эры. Тут стоит заметить, что с первой страницы «Мифов древней Греции» был заворожен поэтичностью и стройностью античного мировоззрения. Мифологии древних народов обыденное сознание воспринимает либо как сказки, лепет из глубокого детства человечества, либо в ключе психологии, чем, например знаменит Карл Густав Юнг. Думаю и сказочная поэтика, и нравственные наставления действительно живут в мифах, но они не дают проникнуть нам в главную функцию мифа. 

Истории о богах и героях даны древнему человеку как определенная технология работы с реальностью. Античные мистерии повторяли мифологический сюжет и каждый участник как бы переживал миф заново, пропускал его через душу. Так в ходе мистического опыта участнику мифа (а это каждый свободный гражданин полиса) открывались знания от богов, небесных светил, деревьев и зверей. Прошедшего мистерию возвышали на следующую ступень вселенской иерархии. Занятный факт — уже в самом начале нашей эры каждый император Рима был обязан пройти знаменитые элевсинские мистерии, в которых ему передавалось откровение о жизни и смерти. Есть данные, что там использовался напиток кикеон, обработка которого напоминает синтез современных психоделиков. То есть для античного гражданина было важно чтобы правитель имел представление о высшем мире — без посвящения в мистерию тебя попросту никто не будет воспринимать всерьез. 

Во времена Древней Греции научный метод только открывал себя, философы были одновременно и естествоиспытатели, исследующие грубую материю наряду с тонким миром души. И то, и другое было частью мировой гармонии. Это в античной мысли называлось κόσμος, то есть космос. Древнегреческие философы, начиная с досократиков (Гераклита и Парменида) и заканчивая неоплатониками (Ямвлих, Прокл Диадох, Плотин), развивали систему космоса. 

Выше всего в мировом космосе стоял Абсолют или Единое — оно недостижимо, непознаваемо, недоступно и невообразимо. Это то, что христианские схоластики продолжая философскую линию неоплатоников назвали Бог-отец. Ниже шло «чистое бытие» — источник всего вселенского бытия, там находились образы и идеи вещей, ждущих актуализации в сущем. Этот план представляет собой верхнее сечение вселенского ума (νους). Нижнее сечение ума называлось «демиургическим миром» — там правит «созидающий бог», который создает все феномены видимого и чувственного мира. Дальше мы спускаемся в телесный, материальный космос, который так же четко структурирован иерархически. Сначала идет небесная материя, светила, звездный свет и вращающиеся планеты — они представляют собой верхнее сечение физического космоса. Мы спускаемся ниже по планетарным сферам через Луну, небесный свод и доходим до четырех первичных стихий также выстроенных иерархически: огонь, воздух, вода, земля. 

Это лишь один из примеров строения вселенской гармонии. Каждый из вышеописанных философий предлагает свои модели, согласные в одном: есть Единое, есть Демиург и мировой ум, создающий все, что нас окружает. Для греков жизненно важно было разделение на верхний мир идей (эйдосов) и нижний мир материи. Божественная идея входила в материю и зарождалась жизнь. Поэтому античность не мыслила категориями живой и не живой природы — каждый объект в мире представлял собой грубую оболочку и ядро божественной идеи, идущей сквозь первичный космос. 

Огонь, по мнению Гераклита, был первой и главной стихией мира. Философ искал первоматерию того, от чего запустился процесс создания реальности. Беспредельная изменчивость мира — вот что его волновало. Подобно буддийским учителям Гераклит обозначил, что в основе мира лежит его бесконечная трансформация. И только огонь — с его подвижной, пожирающей все вокруг сущностью мог быть метафорой бытия.

Для неоплатоников огонь, как и воздух были высшими стихиями, недоступные человеку, в силу своих агрессивных и интенсивных энергий. Стихия воды хоть и частично доступна человеку, но только в его самые экстремальные и поэтические порывы — вода мечтательна, неустойчива, может принимать любую форму. Под властью воды находятся сны, грезы, мечты, фантазии и все виды человеческих миражей. В конце концов, человек по мнению эллинов, может жить только в согласии со стихией земли — самой низкой и инертной стихией. Земля ассоциируется с практичностью, обездвиженностью, замкнутостью и сохранением энергии. Это чистая и пустая оболочка без содержания. Поэтому греки испытывали пренебрежение к материи, для них она была тем, что нужно преодолеть, подчинить более высоким сферам. Тут мы напрямую подходим к греческой этике, которая является продуктом платоновской метафизики — человеку недоступно счастье (оно доступно только богам), телесный покой и гедонизм разрушает личность. Но человеку доступен героизм, презрение к смерти, порыв к бессмертию и вечной славе и это повсеместно воспевается древними греками: от Гомера до Эсхилла. Элевсинские мистерии, о которых мы рассуждали выше — это возможность гражданина свободного полиса пройти жестко упорядоченный и театрализованный ритуал; в которых человека закрывали в гробу на три дня и он под влиянием напитка кикеон мог осознать, что смерти нет. Если смерти нет, то материальная жизнь как бы не имела власти над человеком — он мог обратить свое лицо к вечности, а значит к собственной силе. 

После бурных процессов мировой истории (Реформация, Французская революция и Просвещение), человечество оказалось во власти стихии земли, по мнению неоплатоников Нового времени. Материя разорвала свои связи с высшим и обрела автономию от небесных сфер — создав новый мир, где правит материализм, позитивизм, технократия и другие проявления прагматичной стихии. 

Неоплатоническая традиция, как совершенная система описания мира, проходит через всю последующую человеческую историю и находит отражение как в теологии и схоластике, так и в алхимии, герметизме и западном оккультизме. Христианские представления о сферах Бога, сферах ангелов и демонов берут свое начало именно из последователей Платона. 

На этом моменте вы спросите меня: «А что дает это понимание для человека современного?». Люди античности дают нам соизмерить собственное мышление с мышлением древности. Тут мы понимаем насколько современное представление о космосе пополнилось огромным набором данных. Просчитаны каждые звездные системы и бухгалтерски обозначены набором цифр и букв (Галактика M110 NGC 205). Одновременно с этим космическое пространство перестает нести в себе первоначальную гармонию – в нашем восприятии это титанические пространства тьмы, мрака и вакуума. Неоплатоник, зашедший к нам в гости из четвертого века нашей эры, пришел бы в ужас от подобной ситуации. Цивилизация начиная с века Просвещения измерила и описала все виды физических взаимодействий и даже посчитала возраст Вселенной. 

Гость-неоплатоник сказал бы следующее: «Вы, новые люди, изучили грубый план материи доскональности. Узнали что находится далеко ввысь — бесконечный космос, углубились вниз — дошли до элементарных частиц и взаимодействий. Только вы исключили высшие сферы, вы исключили богов и ангелов, вы стали заложниками стихии земли. Поэтому так потеряны.»

Автор: Амир Мусаев